Князь Павел Рафаилович (Михайлович) Бермонт-Авалов

Князь Павел  Рафаилович (Михайлович)  Бермонт-Авалов родился 17 марта 1884  г. в Тифлисе.
В первую мировую войну служил  казачьим  офицером. После окончания гражданской войны эмигрировал  в Германию, где позднее стал  одним из руководителей небольшой группы  русских фашистов.  В годы  второй мировой войны русские фашистские  организации в Германии были запрещены гестапо, что позволило Бермонту-Авалову после войны перебраться в США, где он и умер 27 декабря 1973 года.

Когда пал  гетман  Скоропадский и  Киев  занял  "самостийный"  Петлюра, Авалов  за свою "работу по воссозданию единой и неделимой  России" угодил  в тюрьму.  Впереди  была  еще  худшая  перспектива  -- к  Киеву уже  подходили большевики, и  тогда распоряжением  немецкого командования как разоруженные,так и арестованные офицеры, в том числе и Авалов, были вывезены с  эшелонами германских войск, возвращавшихся на родину.

В  письме  Колчаку  Бермонт-Авалов  утверждал,  что  еще  в  Киеве  его деятельность  снискала ему  большой  авторитет в среде  офицерства.  Но  это сомнительно. Имеются свидетельства7, что в эшелоне,  где находились  русские офицеры, Бермонта  фактически  никто не  знал.  Тем  не менее  он "сделался" комендантом  эшелона,  ходил  в  форме  полковника,  заявлял,  что  является представителем генерала  Деникина.  По прибытии  в  лагерь для военнопленных Зальцведель Бермонт объявил себя его комендантом, "бегал и наводил порядки". Однако  когда у офицеров  стали проверять документы,  "Бермонт  в  24 минуты скрылся из лагеря".
Он,  по  всем  данным,  был  близок  к тому типу авантюристов,  которых выбрасывали  на поверхность волны  анархии революционной эпохи и чьи  головы туманили  мечты  о наполеоновских лаврах.  
Об  аваловском   "наполеоновском  синдроме"  и  непомерном   тщеславии, пожалуй,  лучше всего  говорят его мемуары "В  борьбе  с большевизмом". Этот прекрасно изданный в Гамбурге в 1925 г. пухлый том, нашпигованный множеством иллюстраций, должен был  создавать  представление об авторе как о чуть ли ни одном из главных борцов с большевиками.

Довольно подробно Авалов рассказал о своей  деятельности в Зальцведеле.
Еще в Киеве  он познакомился с несколькими германскими офицерами, от которых узнал,   что  "на  севере,  близ  Петербурга,  германцы  тоже  приступили  к совместной  работе с русскими монархистами  и  намерены  в  ближайшее  время свергнуть общими усилиями большевистскую власть".
Планы  эти,  видимо,  увлекли Бермонта.  Там  же, в  Киеве, он, по  его выражению,  "столкнулся"  с группой общественных  и  политических  деятелей, которая  называла  себя "Советом обороны Северо-Западной  области". Это были отнюдь  не  первые   "номера"  российского  антибольшевизма:  те   отвергали германофильство.  Из  них  лишь  Гучков  активно  проводил идею  привлечения Германии  на   помощь  для  борьбы  с  большевизмом.   
Летом  1919  г.   особенно   обострились   отношения   между  Аваловым, командовавшим Западной Добровольческой армией, и командующим Северо-Западной армией  генералом  Юденичем. Юденич был  антантофилом  и отвергал германскую помощь, считая, что немцы виновны  перед Россией,  так как "насадили  в  ней большевизм", да и  неспособны обеспечить  ту  поддержку, которая  необходима белому  движению.  Юденич   требовал,  чтобы  аваловское   русско-германское воинство перешло из района Митавы  под Нарву для совместного наступления  на Петроград.

Но Авалов не торопился, явно саботируя  приказы Юденича. Он имел собственную цель: выйти под Двинск, где, как он считал, его войска (около 55 тыс.,  в  том  числе  почти  40 тыс. германских солдат  и  офицеров) сыграют "решающую  роль в  борьбе  с большевизмом".  

Самомнение Авалова было велико. Позднее он договорился до того,  что если бы его армии не помешали союзники, он бы смог  захватить  Петроград  и,  возможно, Москву,  чем и  обеспечил бы победу всему белому движению. В антантовских  союзников он  не верил. Если бы они  действительно  хотели помочь  белым,  -- считал  он,  -- они бы  это сделали.  Как писал он позднее, одного только слова их было  бы "достаточно, чтобы положить  конец  гражданской войне в России".  Но этого  слова  они не хотели произносить в силу сугубо корыстных интересов, в жертву которым они и приносили интересы России.

Свою точку зрения Авалов  разными путями доводил  до сведения Колчака и Деникина, на что  всегда  следовал ответ, суть которого изложена в  одной из резолюций  Деникина: "К черту Авалова с  его немцами". Авалову категорически предлагали подчиниться  Юденичу.  Но  он уже  прочно  вошел в  роль, которую играл. В  октябре 1919 г. его войска  нанесли  удар по латышским и эстонским войскам, обстреляли  Ригу и ее предместье.  Авалов фактически начал  войну с Латвией, поддержанной союзниками. Юденич  объявил Авалова изменником России.

Мотивы были очевидными:  Авалов  --  ставленник недавнего противника России, Германии, ныне,  вопреки Версальскому  договору,  стремящийся  закрепиться в Прибалтике.  Своими действиями Авалов резко ухудшает взаимоотношения "белой" России  с "окраинами", в данном случае прежде  всего с Латвией,  но  также с Эстонией и Литвой, и в сильнейшей мере осложняет борьбу с большевизмом.
Как  и  следовало ожидать,  Авалов потерпел поражение.  В  20-х  числах ноября  1919 г. его войска начали отход к германской границе. В  декабре они были   уже  на  территории  Германии  (г.  Нейссе),  где  их  под  названием "Avaloff-Truppen" интернировали.
Авалов заявлял, что его "Truppen"  отныне должны присоединиться к силам Деникин. Но было поздно. Войска Деникина стремительно откатывались на юг,  к Черному  морю. Не  лучше  обстояло  дело и  на восточном направлении: войска Колчака в середине ноября  оставили Омск  и под  ударами  5-й красной  армии откатывались все дальше на восток. Белое дело было проиграно.
Авалов поселился в  Берлине, затем в Гарце, поносимый  как левой, так и правой эмигрантской прессой. Даже  возникший в 1921 г. так называемый Высший монархический  совет  во  главе  с  Марковым,  дипломатично,  но  решительно отклонил   сотрудничество  с  Аваловым   и  остатками  его   "армии".  Да  и послевоенной Германии  не  нужны  были  "вчерашние люди"  бывшей  Российской империи.
Документы штаба  Бермонта-Авалова была взяты  в виде трофеев правительством Латвии и до передачи в Авхив Гуверовского института хранились в  архиве Министерства иностранных дел Латвии в Риге.

По материалам: П.Р.Бермонт-Авалов "Документы и воспоминания", Журнал "Вопросы истории", Москва, 2003